РАССКАЗ ОФИЦЕРА 132 БРИГАДЫ Пришла директива штаба группы о передислокации батальона из Геры (городок передавался немцам) на фонды КИП-25 – узла связи запасного пункта управления тыла группы (ТПУ группы). Он находился у населенного пункта Линов, недалеко от Барута и в 25 минутах езды от штаба группы – Вюнсдорфа. Детей потом возили в школу в Вюнсдорф. Мне пришлось неоднократно метаться из Геры в Линов и наоборот. В одну сторону это девяносто километров. В машине во время движения у меня постоянно был включен радиоприемник. По нему я и узнал о Форосе и ГКЧП. Скажу честно, что из-за нехватки времени, большого объема работ, это событие прошло мимо нас. Ну, по-обсуждали в кулуарах, посудачили дома и все. По линии политического управления группы прошло указание своей позиции по этому вопросу не высказывать и на происходящие события не реагировать и публично не обсуждать. А когда я, опять же по радио, в движении, услышал по радиостанции "Свобода” как Елена Боннэр матом кроет ГКЧепистов, то я понял, что им конец. Вот только я не мог предполагать, что это и конец нашего Союза. Через некоторое время разогнали КПСС. Началась чистка политических работников. Сокращались политические органы. Происходило переименование должностей. Это были и заместители командиров по военно-политической работе, затем по работе с личным составом, потом по воспитательной работе. Как их только не называли! В связи с сокращением численности офицеров в военно-политическом отделе бригады возникла проблема, кого сокращать? Ворон ворону глаз не выклюет. Своих жалко, хотя там был один майор, который прожил в Германии пять лет с родителями, будучи ребенком, затем пять лет офицером, потом еще четыре года офицером, всего четырнадцать лет. Не тронули. Их взгляды обратились на моего замполита майора Ерашова. У меня к нему претензий по работе не было. Когда я прибыл в батальон, то я ему сразу сказал свое мнение: «Как бы не был виноват в состоянии воинской дисциплины Куваев, но уехать должны были оба, то есть комбат и замполит». Жена его во взаимоотношениях с другими женами приутихла. Иногда бывали у нее протуберанцы. Например, она пришла на склад за получением пайка и высказала претензию в том, что ей дали кусок мяса хуже, чем жене комбата. На что умудренный жизненным опытом начальник склада прапорщик Михаил Иванович Ерихов высказал глубокую мысль о том, что у свиньи только одна задница. Так вот, в бригаде было принято решение в аттестационном порядке откомандировать Ерашова в Союз, а на его место с сокращенной должности из военно-политического отдела бригады назначить подполковника Евгения Васильевича Краевского. Напомню - моего омского замполита. Замполит был вызван, как и все другие замполиты, на аттестационную комиссию в бригаду. Я даже не подозревал, что там будет принято решение о его снятии. Он приехал ошарашенным. Когда я от него узнал результаты аттестационной комиссии, то был поражен. Наказывать за давние грехи! Непорядочно! Ерашов стал «брыкаться». Он ездил в группу, ругался в бригаде. Все бесполезно. Чувствуя свою шаткую позицию в этом вопросе, бригадные начальники нашли выход. Всех снятых и несогласных со снятием с должностей политических работников направляли на аттестационную комиссию группы. Вот и направили представлять Ерашова в штаб группы меня. Мы прибыли в указанное место. Народу было много. В президиуме масса генералов. Председательствует генерал - начальник оргмобуправления группы. Наша очередь была не скоро. После первого перерыва комиссия решила всех запустить в зал. Пусть, мол, присутствуют и ждут своей очереди. Скоро я понял, что эта комиссия самая настоящая расправа с офицерами. Никаких мнений в расчет не принималось. Оправданий не выслушивалось. Более того, кто из командиров пытался вступиться за своего политического работника, тут же подвергался критике вплоть до возбуждения ходатайства комиссии об освобождения командира от занимаемой должности. Это был геноцид! Ерашов понял, что его последняя надежда - аттестационная комиссия группы - не оправдала его ожиданий. Он смиренно выслушал приговор. Потом до меня дошли слухи, что на Украине, куда убыл для дальнейшего прохождения службы, он служил в военкомате, развелся с женой и спился. Или наоборот, спился и развелся. Ну, а я снова окунулся в работу по сдаче городка в Гере. Особенно пришлось поработать на свинарнике. Здания разрушили, строительный мусор стали убирать. А его было очень много. Рядом стоял старый и гнилой кунг. Солдаты решили его сжечь. Зажгли, повалил черный дым. Через пять минут прилетел красный вертолет. Он покрутился вокруг кунга, прицелился и вылил на огонь изрядную порцию воды. Не дал, значит, нарушать экологический баланс в природе. Молодцы, оперативно! Городок в Гере сдавали уже осенью. Приехали бургомистр города, его коммунальные работники, комендант, начальник КЭЧ, секретари, переводчики и прочие. Сдали без замечаний. Теперь я вплотную занялся обустройством своего нового военного городка. Средств для ремонта хватало. Все здания и сооружения привели в порядок. На территории городка был опорный узел связи центрального батальона «Керамика». Комбриг отдать его мне. На этом узле мой начальник штаба майор Кузьмин оборудовал хороший пункт управления южной зоной связи и организовал на нем дежурство. В феврале 1992 года я за 1991 год пошел в отпуск. Комбриг все не отпускал. Он боялся, что только что налаженный позитивный процесс в батальоне с моим отсутствием пойдет на спад. Но я был увере, что это не так. Уже осенью 1991 года батальон еще в Гере занял второе место в бригаде по результатам работы. По возвращению меня из отпуска я усилил на личный состав нагрузку по всем направлениям. Из казармы узла связи «Керамика» было сделано общежитие гостиного типа. В жилые дома стала круглосуточно подаваться горячая вода, чего не было ранее, все жены офицеров, прапорщиков, контрактников, а они в то время уже появились, были призваны на службу. Кто по возрасту или по нежеланию не хотел быть призванным, работали в качестве служащих. Таким образом, все сто процентов жен были трудоустроены. Не стало времени сплетничать и ссориться. Заработал свой магазин. Заработала библиотека. По-прежнему все праздничные мероприятия проводились совместно с солдатами. Наши жены многих солдат знали по именам, а солдаты знали наших жен по имени и отчеству. Казарма стала светлой и уютной. Места несения службы были оборудованы отлично. Дисциплина была высокой. На узлах связи был наведен порядок. Задачи по связи выполнялись успешно. Осенняя проверка 1992 года показала, что батальон занял первое место в бригаде. Работа снова приняла плановый характер. Но, иногда, приходилось решать внезапно возникающие задачи. Например - пожары. Сначала горел лес на полигоне. Это была работа нашего зампотеха. Что-то там вовремя не затушил в лесу. Потом мы тушили его в течение нескольких дней. Тлеет и все тут! Часто горел лес в результате неточной стрельбы авиации. Полигонная команда, а она жила в пяти километрах от меня, регулярно приезжала на пожарной машине в наш городок за водой. Пожарные гидранты у меня работали исправно. Как-то ко мне прибежал немецкий лесник и стал кричать, что у нас в городке горит лес. Гореть могла только мусорка. Я привел его туда и он обескуражено сказал, что ошибся. Мусорка не горела. Даже не тлела. Я за этим строго следил. Вокруг лес. Городок в лесу. Если у какого-нибудь ребенка в кармане обнаруживались спички или я мог увидеть балующегося со спичками ребенка, то для семьи это грозило откомандированием. Это знали все. Лесник ушел. А через час прибежал снова. Кричит, что мы горим. Оказалось, что точно, горим. Но не наша территория, а рядом. Толи немцы подожгли, а в ближайшей деревне Линове жили одни бывшие нацисты, толи наши дети. Разбираться было некогда. Горела лежащая на земле сухая хвоя. Площадь пожара была приличной. Личный состав приступил к тушению. Немцы пригнали минитрактор и опахали место пожара, потом пришлось неделю дежурить на месте пожара. Хорошо помогли летчики. Они своими двумя пожарными машинами несколько раз заливали всю площадь пожара. Но дымилось еще долго. Потом было по-серьезней... Я находился дома. Рабочий день закончился. Телефон молчал. Значит в южной зоне все нормально. Дело в том, что все командиры батальонов связи бригады, они же начальники зон связи, должны были все время находиться на связи и принимать оперативные решения по связи. Повреждения кабельных магистралей происходило постоянно. Аварийно-восстановительные команды работали очень активно. Для каждого узла связи имелись специальные нормативы по восстановлению повреждений - с учетом удаленности от узла связи. Нередко приходилось посылать команды с двух сторон к месту повреждения. Особенно на «Торосе». На обслуживании у начальника узла связи лейтенанта Кащеева находилось около пятисот километров кабельных магистралей. Представляете, лейтенант и 500 километров! Раньше выручали аренды, но Группа еще в 1991 году полностью отказалась от арендованных каналов связи. Дорого. Оставались только телефоны АТС для связи с немецкой администрацией. У меня в Гере тоже был такой телефон. От акционерного общества «Висмут». Это общество добывало урановую руду в окрестностях Геры. Мне часто звонили из Союза на этот телефон родители солдат и просили дать возможность пообщаться с сыновьями. Сыновья по вызову бежали так быстро, как никогда не бегали при сдаче физподготовки. Но тут зазвонил телефон. Тьфу, сглазил! Звонил командир взвода строительно-эксплуатационной роты лейтенант Затравкин - молоденький худенький светловолосый слабоголосый офицер: -Товарищ подполковник, я вот…хочу сказать Вам…у нас тут было одно недоразумение…Но сейчас уже все хорошо. -Затравкин, выражайся яснее, что за недоразумение? -У нас здесь небольшой пожар был, но мы его потушили. . .почти. -Затравкин, как женщина не может быть беременной «почти», так не может быть потушенного пожара – «почти». Что горит? -Так общежитие же наше горит, товарищ подполковник! Ну, артист, надо же, как подготовил, прямо по Райкину! Я выскакиваю из квартиры и вижу такую картину: из открытых окон, где были комнаты холостяков, идет дым. На крыше общаги в одной майке стоит с дымящейся сигаретой в зубах старшина узла связи «Керамика» прапорщик Кузин и из пожарного рукава заливает в пролом крыши воду. Жильцы стоят возле здания и дают советы по пожаротушению. Вещи некоторых жильцов предусмотрительно лежат на дворе. Затушили. Причина была в том, что проводка от розеток в комнате, где жили три холостяка, выходила на чердак и там соединялась в одну нитку полевого кабеля. Этот кабель от нагрузки нагрелся и возникло короткое замыкание. Все это выяснилось при обследовании мною чердака. Я залез туда с солдатом. Он светил мне фонарем. Некоторые стропила сильно прогорели. Потолок тоже. Мы ходили по чердаку и обследовали все углы. В одном месте чердак под ногами солдата рухнул и он вместе со штукатуркой и прогоревшими досками потолка провалился вниз. Прямо на плечи Краевского. Оба сильно перепугались. Не более того. Но наиболее часто в бригаде горели бани. Они были на каждом узле связи. В них мылись семьи и солдаты. И не было в бригаде ни одного узла связи, где бы не горела баня. Причина везде была одна - перетопили... …Опять звонок. Звонит старшина узла связи «Торос». Докладывает о проведении парково-хозяйственного дня. Спрашиваю, почему докладывает он, а не начальник узла связи. Старшина мнется. Я спрашиваю в лоб: -У вас, что баня сгорела? -А откуда Вы, товарищ подполковник, знаете!, - изумленно говорит старшина. Это все потому, что у меня уже опыт службы был большим. Опыт службы это интуиция, предвидение и знание обстановки. На узле связи «Полумесяц» я мылся в бане с начальником штаба. Старшина постарался. В парилке было девяносто пять градусов. Сидим, греемся. Тут дымок стал появляться. Трубу задувает, - высказал предположение начштаба. Наверно ветер поднялся, -..поддержал..его..я. Наши рассуждения прервал стук в дверь патрульного: «Товарищи офицеры, вы же горите!». Выскочили из бани. Оказалось, что огонь, вырвавшись из топки, стал лизать стенку бани. А топки в наших банях были сделаны так, что топились снаружи. Стенка стала дымиться. Хорошо, что патрульный вовремя заметил. Через некоторое время нас посетил начальник войск связи и остался доволен порядком в городке. Все чисто, уютно. Жилая зона огорожена, в подъездах идеальный порядок. Парк оборудован лучше, чем в других батальонах. Сделан хороший тир для стрельбы из пистолета. Стрелять я приказал один, иногда два раза в неделю. Но, скажу без ложной скромности, никто в батальоне не стрелял лучше меня из ПМ. Стреляли жены, стреляли дети, стреляли из пистолетов даже солдаты. Всем это мероприятие очень нравилось.
ИНАЧЕ БУДЕТ ВЫКИДЫВАТЬ НА МАЙЛ.РУ........................................................................................................... ...................................ПЕЙНТБОЛ В НАШЕЙ ЧАСТИ....................................
